Пасхальные каникулы
Добавлено: Вт фев 21, 2012 11:36 am
Ну что тебе сказать про Сахалин?
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
А почта с пересадками летит с материка
До самой дальней гавани Союза,
Где я бросаю камушки с крутого бережка
Далекого пролива Лаперуза.
Над Сахалином низко облака,
И я живу над сопкой спозаранку,
Показываю солнце рыбакам
И шлю его тебе на Якиманку.
Припев.
В краю, где спорят волны и ветра,
Живут немногословные мужчины,
И острова, как будто сейнера,
В Россию возвращаются с путины.
Припев.
Ну что тебе сказать про Сахалин?
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
Я к своему стыду, на Сахалине так и не побывал. Хотя песенка Танича с детства ласкала слух и стимулировала интерес к жизни. Отдавая дань уважения далекому острову в Японском море, в качестве некоторой компенсации своему детству, я расскажу о другом острове, где «спорят волны и ветра», где стелятся «низко облака», и где вполне возможно бросал «камушки с крутого бережка» сам капитан Лаперуз.
Остров Пасхи имеет множество названий. Оставим их энциклопедии и ограничимся двумя. Тем, которое дал ему голландский мореплаватель Якоб Роггевен, потому что он открыл остров именно в день Пасхи 1722 года и тем, под которым остров был обозначен в довольно известном одноименном художественном фильме. А именно Рапа-Нуи.
Сходства у острова Пасхи с Сахалином очень много.
Если второй имеет самую дальнюю гавань России, то первый вообще является самым удаленным островом на Земле. Пусть и наряду с островами Тристан-да-Кунья.
Почта, откуда бы то ни было летит на Рапа-Нуи с пересадками в Сантьяго. На острове нормальная погода, как правило. Прибой вполне способен просолить любую тельняшку и не один раз. Особенно, если она у Вас есть.
Некоторые отличия, впрочем, имеются. Хотя на острове Пасхи и живут немногословные мужчины – они в корне отличаются от сахалинцев. Менталитет другой.
Какая, нафиг, путина? Какие сейнеры? Добавлю еще, какая вообще работа?
Хотя на этом «краю света» практически ничего не произрастает и отличие от острова Чунга-Чанга, где на Вас буквально сыпятся с неба кокосы и бананы более, чем разительно, аборигены, коих здесь обычно околачивается около трех тысяч, предпочитают предаваться грезам. Рыбу не ловят, земледелием не занимаются, на кроликов не охотятся. Видел, как они строят. Если бы рапануйцы строили египетские пирамиды, боюсь, про пирамиды мы еще долго ничего бы не услыхали. А как же знаменитые каменные истуканы, называемые моаи?
А никак. Моаи живут сами по себе – островитяне своей обособленной жизнью.
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить
Прописную истину Тютчева можно смело перефразировать к аборигенам острова Пасхи. Вот только верить этим лентяям я бы поостерегся.
Местный рынок в Ханга-Роа, куда туристы волокут свои стопы почти сразу после прилета. А как же иначе? Кто же не хочет затариться сувениром из такого удивительного места?
Сразу скажу, что кроме сувениров на рынке ничего нет. Нет фруктов, нет овощей, нет и рыбы, ясный перец. Бесконечные прилавки с совершенно одинаковыми безвкусными поделками по заоблачным ценам. Поделки покрыты пылью. Впрочем, с ней знаком каждый турист, рискнувший выбраться за пределы «столицы» острова.
Покупателей нет, продавцов естественно тоже. Нет спроса – нет и предложения.
Если у Вас есть минут тридцать свободного времени, то возможно Вам удастся лицезреть этого самого аборигена острова Пасхи. Замечу, что в немногочисленных магазинах с пустыми полками работают исключительно гастрабайтеры.
Торг на рынке не уместен. Впрочем, не уместен он и в других местах на острове. Трудно поверить, что за этот кусок деревяшки (ракушки) продавец всерьез рассчитывает получить запрашиваемую сумму. Однако, экспериментальным путем выясняем, что скидка даже в один доллар нам не светит. Я мимикой даю понять, что такую переоцененную вещь никто никогда и не купит – под одеялом пыли ее уже вообще не видно, абориген чихая машет мне рукой: «Свободен!»
Про свой отель я еще расскажу, если на то будут желающие. Сцена за завтраком.
Кстати, никакого "шведского стола". Никакого и континентального завтрака. Аскетизм здесь в моде. Садишься за стол, к тебе подходит дородная островитянка и выдает некую коробочку. Кусочек хлеба, масло и … я радостно начинаю напевать: «Два кусочека колбаски…»
Дело не в скудном завтраке – это даже романтично: чтобы знал, куда попал!
Пугает, нет, не официантка, скорее, буфетчица. Услышав незнакомую ей речь сразу из двух разных концов столовой (буфета), она впадает в ярость. Понять, что ей надо довольно трудно. Огромной башней фурия нависает над вжавшими голову в плечи туристами – поток красноречия забивает и шорох прибоя океана, и гвалт собак и курей, живущих за ближайшим забором. Даже вой в канализационной трубе, который сопровождал меня всю ночь, уже не слышен. Постепенно доходит и смысл сказанного.
«Так Вы, «чужие люди», оказывается из одной страны! Какого хрена насаждаете свои варварские обычаи на нашем чудесном острове? Раз Вы из одной страны, то и сидеть должны за одним столом!» Замечу, что столы все трехместные, и каждый является родным братом соседнего. Ну и что из того, что Вас четверо? Почему я должна ходить собирать пустые коробки по всему залу? Логично, по-своему.
Зарисовка третья. Редкое место на острове – пляж. Несколько туристов кучкуются в уголке явно потрясенные полным отсутствием соседей. Люди, ау!!!
Тихо-то как! Чисто-то как! … Пусто-то как!
В море болтается непонятный предмет. Вещь явно лишняя в этом реликтовом месте.
Турист не выдерживает визуального дискомфорта и лезет в воду. Ага, пластиковый ящик, потерянный проходящим судном. Ящик оброс ракушками, напоминающими мидий. Ракушек много – месяц, не менее, бился он о берег Анакены. Турист берет палочку в руки и начинает терпеливо счищать моллюсков в воду. Ну, жалостливый такой. Процедура занимает минут тридцать. Наконец, заканчивает работу и выходит на песок. Ставит ящик «на попа» и садится на него, гордо обозревая плоды своей работы. Плодов не заметно, зато из тени окрестных пальм материализовалась фигура аборигена. Вот только что его не было – я готов поклясться в этом и вдруг … есть.
Абориген решительно направляется к труженнику на ящике. Вступает в диалог. Ого, страсти накаляются… Туземец машет руками над головой сидельца, что твоя мельница.
Я сижу метрах в тридцати – вопли доносятся сюда отчетливо. Вспоминаю утреннюю буфетчицу. Эмоциональный народ, даром, что молчуны! Турист не выдерживает напора, встает – островитянин мигом хватает ящик, победной фразой довершает разгом противника и неспеша уносит добычу к себе… в тень. Все. Над островом снова висит девственная тишина.
Я – человек с пытливым умом. Конечно, меня заинтересовала причина ссоры. Ларчик открывался просто. Абориген требовал ящик. Немедленно. В воду лезть за ним в лом, а вырвать из под попы «чужого человека» в самый раз. Объяснения, что, дескать, турист через десять минут уйдет к себе в отель, где ящик ему без надобности, рапануйца никак не устроили:«Быстро встал и отдал мне!» Последняя фраза завоевателя звучала так: «Все, что вынесло море – мое!» Кто бы спорил.
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
А почта с пересадками летит с материка
До самой дальней гавани Союза,
Где я бросаю камушки с крутого бережка
Далекого пролива Лаперуза.
Над Сахалином низко облака,
И я живу над сопкой спозаранку,
Показываю солнце рыбакам
И шлю его тебе на Якиманку.
Припев.
В краю, где спорят волны и ветра,
Живут немногословные мужчины,
И острова, как будто сейнера,
В Россию возвращаются с путины.
Припев.
Ну что тебе сказать про Сахалин?
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
Я к своему стыду, на Сахалине так и не побывал. Хотя песенка Танича с детства ласкала слух и стимулировала интерес к жизни. Отдавая дань уважения далекому острову в Японском море, в качестве некоторой компенсации своему детству, я расскажу о другом острове, где «спорят волны и ветра», где стелятся «низко облака», и где вполне возможно бросал «камушки с крутого бережка» сам капитан Лаперуз.
Остров Пасхи имеет множество названий. Оставим их энциклопедии и ограничимся двумя. Тем, которое дал ему голландский мореплаватель Якоб Роггевен, потому что он открыл остров именно в день Пасхи 1722 года и тем, под которым остров был обозначен в довольно известном одноименном художественном фильме. А именно Рапа-Нуи.
Сходства у острова Пасхи с Сахалином очень много.
Если второй имеет самую дальнюю гавань России, то первый вообще является самым удаленным островом на Земле. Пусть и наряду с островами Тристан-да-Кунья.
Почта, откуда бы то ни было летит на Рапа-Нуи с пересадками в Сантьяго. На острове нормальная погода, как правило. Прибой вполне способен просолить любую тельняшку и не один раз. Особенно, если она у Вас есть.
Некоторые отличия, впрочем, имеются. Хотя на острове Пасхи и живут немногословные мужчины – они в корне отличаются от сахалинцев. Менталитет другой.
Какая, нафиг, путина? Какие сейнеры? Добавлю еще, какая вообще работа?
Хотя на этом «краю света» практически ничего не произрастает и отличие от острова Чунга-Чанга, где на Вас буквально сыпятся с неба кокосы и бананы более, чем разительно, аборигены, коих здесь обычно околачивается около трех тысяч, предпочитают предаваться грезам. Рыбу не ловят, земледелием не занимаются, на кроликов не охотятся. Видел, как они строят. Если бы рапануйцы строили египетские пирамиды, боюсь, про пирамиды мы еще долго ничего бы не услыхали. А как же знаменитые каменные истуканы, называемые моаи?
А никак. Моаи живут сами по себе – островитяне своей обособленной жизнью.
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить
Прописную истину Тютчева можно смело перефразировать к аборигенам острова Пасхи. Вот только верить этим лентяям я бы поостерегся.
Местный рынок в Ханга-Роа, куда туристы волокут свои стопы почти сразу после прилета. А как же иначе? Кто же не хочет затариться сувениром из такого удивительного места?
Сразу скажу, что кроме сувениров на рынке ничего нет. Нет фруктов, нет овощей, нет и рыбы, ясный перец. Бесконечные прилавки с совершенно одинаковыми безвкусными поделками по заоблачным ценам. Поделки покрыты пылью. Впрочем, с ней знаком каждый турист, рискнувший выбраться за пределы «столицы» острова.
Покупателей нет, продавцов естественно тоже. Нет спроса – нет и предложения.
Если у Вас есть минут тридцать свободного времени, то возможно Вам удастся лицезреть этого самого аборигена острова Пасхи. Замечу, что в немногочисленных магазинах с пустыми полками работают исключительно гастрабайтеры.
Торг на рынке не уместен. Впрочем, не уместен он и в других местах на острове. Трудно поверить, что за этот кусок деревяшки (ракушки) продавец всерьез рассчитывает получить запрашиваемую сумму. Однако, экспериментальным путем выясняем, что скидка даже в один доллар нам не светит. Я мимикой даю понять, что такую переоцененную вещь никто никогда и не купит – под одеялом пыли ее уже вообще не видно, абориген чихая машет мне рукой: «Свободен!»
Про свой отель я еще расскажу, если на то будут желающие. Сцена за завтраком.
Кстати, никакого "шведского стола". Никакого и континентального завтрака. Аскетизм здесь в моде. Садишься за стол, к тебе подходит дородная островитянка и выдает некую коробочку. Кусочек хлеба, масло и … я радостно начинаю напевать: «Два кусочека колбаски…»
Дело не в скудном завтраке – это даже романтично: чтобы знал, куда попал!
Пугает, нет, не официантка, скорее, буфетчица. Услышав незнакомую ей речь сразу из двух разных концов столовой (буфета), она впадает в ярость. Понять, что ей надо довольно трудно. Огромной башней фурия нависает над вжавшими голову в плечи туристами – поток красноречия забивает и шорох прибоя океана, и гвалт собак и курей, живущих за ближайшим забором. Даже вой в канализационной трубе, который сопровождал меня всю ночь, уже не слышен. Постепенно доходит и смысл сказанного.
«Так Вы, «чужие люди», оказывается из одной страны! Какого хрена насаждаете свои варварские обычаи на нашем чудесном острове? Раз Вы из одной страны, то и сидеть должны за одним столом!» Замечу, что столы все трехместные, и каждый является родным братом соседнего. Ну и что из того, что Вас четверо? Почему я должна ходить собирать пустые коробки по всему залу? Логично, по-своему.
Зарисовка третья. Редкое место на острове – пляж. Несколько туристов кучкуются в уголке явно потрясенные полным отсутствием соседей. Люди, ау!!!
Тихо-то как! Чисто-то как! … Пусто-то как!
В море болтается непонятный предмет. Вещь явно лишняя в этом реликтовом месте.
Турист не выдерживает визуального дискомфорта и лезет в воду. Ага, пластиковый ящик, потерянный проходящим судном. Ящик оброс ракушками, напоминающими мидий. Ракушек много – месяц, не менее, бился он о берег Анакены. Турист берет палочку в руки и начинает терпеливо счищать моллюсков в воду. Ну, жалостливый такой. Процедура занимает минут тридцать. Наконец, заканчивает работу и выходит на песок. Ставит ящик «на попа» и садится на него, гордо обозревая плоды своей работы. Плодов не заметно, зато из тени окрестных пальм материализовалась фигура аборигена. Вот только что его не было – я готов поклясться в этом и вдруг … есть.
Абориген решительно направляется к труженнику на ящике. Вступает в диалог. Ого, страсти накаляются… Туземец машет руками над головой сидельца, что твоя мельница.
Я сижу метрах в тридцати – вопли доносятся сюда отчетливо. Вспоминаю утреннюю буфетчицу. Эмоциональный народ, даром, что молчуны! Турист не выдерживает напора, встает – островитянин мигом хватает ящик, победной фразой довершает разгом противника и неспеша уносит добычу к себе… в тень. Все. Над островом снова висит девственная тишина.
Я – человек с пытливым умом. Конечно, меня заинтересовала причина ссоры. Ларчик открывался просто. Абориген требовал ящик. Немедленно. В воду лезть за ним в лом, а вырвать из под попы «чужого человека» в самый раз. Объяснения, что, дескать, турист через десять минут уйдет к себе в отель, где ящик ему без надобности, рапануйца никак не устроили:«Быстро встал и отдал мне!» Последняя фраза завоевателя звучала так: «Все, что вынесло море – мое!» Кто бы спорил.