Торопливо щелкаем камерами. Я снимаю с придыханием, значит, по-настоящему красиво. Не спеша допиваем пиво. Хоббит с Орфеем вновь уходят в магазин. Якобы за кабачковой икрой. Все ясно: пива не хватило.
Штурман ложится под куст общаться с природой. Остальные неторопливо спускаются по откосу вниз к воде. Мы идем изучать руины. Они прекрасны. Находим какую-то палку, украшенную как рождественская елка. К ней привязаны узелки, бумажки, клочки ткани. У подножия на камне конфеты, деньги. Значит, это и есть буддийское капище.
Палка находится на горе. Стоя рядом, бросаю взгляд за Хужир, и тоска тисками сдавливает мое сердце. Добровольно уезжать от такой красоты на занюханную железную дорогу. Черт, черт, черт… Орфей был бесконечно прав. Надо двигаться пляжами вверх острова, а затем можно заглянуть и на обрывистую сторону. Устами младенца глаголит истина. К начинающим туристам нужно прислушиваться. Как на ипподроме, новичкам везет.
Пора возвращаться к Штурману. Кок присаживается у воды и начинает перешнуровывать кроссовки, мы с Аликом пристраиваемся на песке рядом. В трех метрах от нас очередная пьяная компания. На нас аборигены внимания к счастью не обращают, заняты исключительно собой. Два мужика нашего с Аликом возраста, два пацана – лет пятнадцати. Разливают из початой бутылки. Пояснять, что именно, нет нужды. Вторая бутылка, уже пустая, небрежно брошена в кусты. Все верно, со сдачей стеклотары на Ольхоне просто беда. Закуси, как водится, нет. «Куда родители смотрят?» - проносится в голове. Ответ на риторический вопрос ясен - в рюмку, точнее, в стакан.
Один из мужиков отходит, очевидно, по нужде. Странно, что прямо здесь не справил. Подросток что-то говорит, заметно заикаясь. Будешь тут заикой, уже по полбутылки выжрали на брата. Оставшийся дядька долго смотрит на пацана, потом загадочно произносит: «Ща, я тебе помогу». Хватает пацана и тащит его в воду. Подросток вырывается, визжит, дядька затащил его уже по грудь. Второй пацан бегает по берегу и кричит: «Он же плавать не умеет!».
Мужику надоедает возня, он бросает свою жертву в воде и выбирается на сушу. Подросток, размазывая слезы, карабкается следом. Первый дядька уже вернулся и вертит в руках опустевшую бутылку. На происходящее в трех метрах от себя не обращает никакого внимания.
Несостоявшийся убийца и его жертва присаживаются рядом. Пацан вытирает сопли и трясется. Сверстник, шатаясь, подходит к компании и кричит: «Папа, он Кольку хотел утопить!» Папа не сразу поднимает глаза, долго смотрит на убийцу, потом выдавливает: «Ты…ты…Кольку…утопить?» Затем медленно поднимается. Отчетливо видно, как мысль скользит по единственной извилине: «Кольку…утопить?» Убийца, чувствуя неотвратимость расплаты, тоже поднимается и выдавливает: «Я лечил его от заикания». «Так он не убийца – доктор», - мгновенно знание осеняет нас, до того заворожено наблюдавших за этой сценой. Глухой удар в нос валит доктора на песок. Дальше мы уже не смотрим. Пора уносить ноги из Хужира.