Я люблю возвращаться домой после рабочего дня. И трудного, и долгого, и относительно спокойного. Я точно знаю - меня там ждут. Ждут дети, ждет муж и ждешь ты. Даже если дети в деревне или у бабушки, муж на работе, а эти две вертихвостки ползают в ближайших окрестностях в поисках мышей, ты всегда дома. Вернее, около дома. Ты - цепной пес. Говорят, что собаки после полугода жизни на цепи становятся злыми. Злыми настолько, что хозяева придвигают им тазик с едой палкой. Мне смешно от этих рассказов. Сегодня тебе исполнилось четыре года и почти столько же (ну, за исключением пяти месяцев) ты сидишь на цепи. Добрее существа я не знаю. Максимум, что грозит покушающимся на хозяйское добро - быть обслюнявленным. Возможно, от неосторожности и бурного восторга ты можешь их уронить, сам придя в ужас от своей неуклюжести. О том, что ты способен лаять, я узнала два года назад. В тот день соседи напротив завели себе "собаку". В кавычках, потому что существо с хохолком на голове и с визгливым голосом, которым оно пытается тявкать ровно в семь утра и ровно в семь вечера, сложно назвать собакой. В моем понимании собака - это ты. Большая, надежная, со звучным басом. Знаешь, какое твое качество наиболее ценно для меня? Твоя искренность. Ты грустишь, опустив хвост, когда я ухожу, не имея времени тебя погладить, ты несешься со всех лап, когда я решаю спустить тебя с цепи, ты танцуешь, когда я тащу твое ведро с ужином, ты рад любой возможности пообщаться со мной. Ты ловишь каждый взгляд, ты рад каждому слову, ты обожаешь мои ласки, ты готов раствориться во мне, лишь бы я не уходила, прикрывая за собой дверь, ведущую в крыльцо. Видимо, эта дверь и разделяет нас с тобой. И тебе она настолько ненавистна, что даже отвязанный (мной, или собственнолапно) максимум, что ты себе позволяешь - засунуть свой огромный черный нос в крыльцо и втянуть в себя воздух, пытаясь уловить запах моих духов. Или просто мой запах. И даже в сильные морозы, когда я изо всех сил, используя все свое красноречие, приглашаю тебя зайти в коридор, чтоб согреть твои озябшие лапы (мне так кажется, что при морозе в минус сорок лапы должны обязательно замерзнуть), ты позволяешь себе подняться лишь на самую нижнюю ступеньку и стоять, размахивая пушистым хвостом, наслаждаясь ласковыми словами и пыхтя заиндевелой мордой. Ты забавно неуклюжий, когда наступаешь, танцуя, на мои босые ноги и потрясающе аккуратен, догоняя со всех лап детей и огибая их в последний момент, чтоб не уронить. Ты очаровательно деликатен, беря с рук бутерброд с колбасой и ужасающе бестактен, роя окопы на моих идеально ровных грядках с клубникой (Кстати! Куда ты деваешь землю, летящую у тебя из-под лап? Каждый раз мне удается засыпать твои ямы не более, чем на треть. Остальную землю нам приходится заказывать - может, ты видел разгружающийся самосвал этим летом у нас во дворе? Недешевое удовольствие, должна тебе признаться). Ты пребываешь в полной уверенности, что, возвращаясь с работы, я горю желанием почесать твою вонючую морду и сразу садишься - ведь я глажу тебя только сидящим. Если около тебя задержать дыхание, то у тебя, оказывается, мягкие приятные губы, твой нос тихонько дышит на мои замерзшие пальцы, а ты смотришь на меня из-под прикрытых век такими восхищенными карими глазами, что я чувствую себя самым совершенным существом на этой планете. Летом я пришла к тебе, чтоб поплакать. Ну, не было никого дома, а на душе была боль и тяжесть. Но ты даже не попытался облизать мои слезы. Ты себя вел так, словно ничего не случилось. Ничего не случилось со мной - я осталась той же. Если бы я изменилась, ты бы, как собака, обязательно почувствовал бы. Изменилось что-то в моем окружении, но не во мне... И я благодарна тебе, что ты не позволил мне носиться с моим горем. Ты потребовал свой тазик на ужин коротким низким лаем. Кстати, тебе не кажется, что ты ешь чересчур много?
Ведро в день! Особенно ты доволен, если в это ведро попадает что-нибудь тушеное или запеченое. Я восхищаюсь твоей твердой уверенностью: на дне моего таза лежит голубец! И ты опускаешь свою черную морду наполовину в кашу, выуживая вкуснятку и торжествующе, нет, торжественно пережевываешь ее, закатив глаза. В этот момент мимо тебя лучше не проходить: приветственное мотание головой стопроцентно обеспечит слюну, повисшую на одежде. И тебе неважно, надет на мне халат или дорогой плащ. Ты рад мне самой, любой: нарядной, голой, счастливой, грустной, накрашенной, заспанной, сердитой и спокойной... Ты абсолютно искренен со мной, а это чувство, похоже, умирает в окружающем нас мире. Но нас с тобой как минимум двое, и мы будем делиться искренностью друг с другом еще много лет. С днем рождения, мой любимый пес!